Подмастерье положил латунную клавиатуру на колени и активировал ручное управление.

Все готово. Он оглянулся, надеясь увидеть бездонные глаза примарха у себя за спиной. Никого. Элвер почувствовал укол разочарования.

— Включаю, — сказал он в пустоту и активировал двигатели. Нарастающее давление вдавило его в кресло, и корабль качнуло. — Пути назад больше нет.

Проблемы приходили и уходили. Ему удавалось справиться с каждой, прежде чем та превращалась в катастрофу. Адреналин помогал сконцентрироваться и придавал сил. Как только корабль развернулся, он подал больше мощности на главный двигатель и включил плазменные ускорители. Последние операции прошли неожиданно гладко. «Шелдрун» начал плавно замедлять ход.

И только сейчас Элвер почувствовал неотвратимый упадок сил. Все его силы и тяжким трудом приобретенные знания были успешно применены. Работа выполнена. Даже изменения шумов и вибрации на корабле, даже тихий гул двигателя после нескольких лет тишины оказались в новинку на считаные мгновения, а затем превратились в очередную рутину.

Подмастерью опять предстояло месяцами ждать либо нападений примарха, либо приступов его откровенности, причем ужас вселяло и то и другое.

А что потом?

Элвер поежился и поспешил покинуть мостик и запереться в каюте.

Там он выудил из тайника бутылку крепкого алкоголя, которую хранил специально для этого случая, и выпил ее всю, не испытав ни капли радости.

Наконец-то, наконец-то они добрались до Тсагуальсы. Элвер смотрел на планету сквозь покрытый царапинами обзорный экран в единственное окно на всем «Шелдруне», если не считать иллюминаторов в шлюзах. Его дикая улыбка отразилась в грязной поверхности стекла. Он решил, что сейчас похож на встрепанного безумца, ну и что с того? Чтобы проделать весь этот путь, ему пришлось получить образование, которого Овертон так и не смог ему дать, а заодно научиться множеству других вещей. За прошедшие годы он стал неплохим инженером, астронавигатором, пилотом и капитаном космического корабля.

— Да я же человек-команда, — гордо сказал он сам себе.

Цена всех этих знаний наглядно отражалась на обзорном экране. Элвер никогда не отличался красотой, но теперь его лицо превратилось в нечто совершенно жуткое. Впрочем, цель путешествия, ради которой он приобретал навыки, выглядела не многим лучше.

Тсагуальса оказалась самой уродливой планетой из всех, что он видел за свою жизнь. А видел он только уродливые миры. Серая сфера, испещренная пятнами разных тонов того же цвета. Неподвижные плиты континентов покрывал толстый слой льда и окружали огромные пылевые моря. Маленькое белое светило почти не давало тепла. Серый, белый и черный — вероятно, так могла бы выглядеть Вселенная, если бы из нее высосали всю жизнь.

В стекле отразилось еще одно лицо — нечеловечески огромное, такое же бледное и бесцветное, как пейзаж за окном. Темные волосы рассекли лицо примарха на множество неровных полос, а там, где глаза нормального человека испускали бы свет души, зияли черные провалы.

Улыбка Элвера превратилась в гримасу, а сердце чуть не выскочило из груди. Его прошиб холодный пот.

— Тсагуальса, — произнес Ночной Призрак. — Ты хорошо справился с задачей.

Голос Керза, раздавшийся в непосредственной близости, заставил Элвера болезненно вздрогнуть и пробудил воспоминания о муках и увечьях. Отсутствующие конечности вспыхнули фантомной болью.

— Что дальше, повелитель?

— Нужно спуститься на поверхность. Подготовь челнок.

Примарх исчез так же беззвучно, как появился.

Когда подмастерье отошел от экрана и развернулся, его нигде не было видно.

Элвер добавил умение управлять орбитальным челноком к без того уже внушительному списку своих навыков. Он сразу понял, что Керз не поведет спусковой модуль к поверхности. На «Шелдруне» не было тренировочного симулятора, а выход в открытый космос грозил тем, что небольшое суденышко навеки сгинуло бы в бесконечной черноте. Поэтому его практические занятия ограничились взлетами и посадками в тесном ангаре и многократными прочтениями рабочих инструкций.

Парень был так усерден, что фразы из руководства вспыхивали перед мысленным взором каждый раз, когда он ложился спать.

Но подмастерье понимал, что всего вышеперечисленного совершенно недостаточно.

Покинуть «Шелдрун» было легко. Он наизусть выучил системы управления старым челноком, тем не менее достаточно здраво оценивал свои навыки, чтобы ожидать проблем после входа в атмосферу. И не ошибался.

Тсагуальса не обрадовалась гостям. Ветра, бушующие в верхних слоях атмосферы, бросали челнок из стороны в сторону так, что Элверу пришлось бороться с рычагами управления, будто внезапно обретшими собственную волю. Корабль с каждым мгновением удалялся все дальше от обозначенной Керзом зоны посадки в районе одного из полюсов планеты. Элвер слишком сильно налегал на пилотский штурвал, и тщетные усилия только усугубляли ситуацию. Челнок болтался, раскачивался и проваливался в воздушные ямы. На дисплеях, куда выводились записи с подфюзеляжных камер, были лишь чернота и клубы несущейся навстречу пыли. Навигационные приборы выстраивали траекторию движения: безумные виражи и зигзаги. Навыков Элвера явно не хватало, чтобы удерживать аппарат в расчетном посадочном коридоре. Со всех сторон доносились тревожные сигналы. Руки вспотели и скользили по рукоятям управления. Двигатели жалобно стонали. Челнок провалился сквозь завесу облаков прямо в объятия пылевой бури, и атмосферным двигателям это явно не понравилось. Чем больше частиц набивалось в турбины, тем больше раздраженных гудков звучало от приборной панели. Ветер стал еще сильнее. Элвер сжал зубы. Тихий сконцентрированный скрежет уступил место паническому стону. Они снижались слишком резко и быстро, и, что бы подмастерье ни пытался предпринять, ничто не помогало.

Все это время Керз сидел в задней части челнока.

В кабине было четыре свободных кресла, но все оказались слишком маленькими для примарха, поэтому он расположился на полу, оперся спиной на двери и вцепился длинными грязными пальцами в спинки кресел с такой силой, что потрепанная обивка лопнула. Лицо с немигающими черными глазами отражалось в стеклах кабины.

Ветер взвыл с какой-то особенной злобой и бросил челнок влево так, что Элвер едва не вылетел из кресла пилота. Корабль, будто упрямый конь, пытался сбросить неумелого наездника.

Периферийные системы, однако, оказались куда более сговорчивыми и помогали, как могли. Завопил сигнал угрозы столкновения. Справа показались темно-серые скалы. Элвер вскрикнул и дернул за рукояти, мотнув челнок влево, а потом попытался выровнять положение, но корабль отказался слушаться и сорвался в штопор. Счетчик высоты неуклонно стремился к нулю.

— На твоем месте я бы включил тормозные двигатели и выпустил шасси, — спокойно заметил Керз.

— Да, повелитель!

Здоровой рукой Элвер переключил сразу несколько рычажков, надеясь, что не пропустил ничего важного. Корабль дернулся и развернулся вокруг своей оси. Посадочные опоры со скрежетом покинули пазы, и ветер за обшивкой завыл новыми нотами.

Альтиметр показывал все ту же картину — они с устрашающей скоростью неслись к земле.

— Держитесь, повелитель! — крикнул подмастерье.

Керз не пошевелился. Элвер снова схватился за рукояти управления и начал дергать, безуспешно пытаясь выйти из штопора и выровнять полет.

Спустя секунду скалы Тсагуальсы приветствовали челнок оглушительным грохотом.

Посадочные опоры, похоже, приняли основную силу удара на себя, потому что корабль не развалился на части. Тем не менее Элверу показалось, что у него позвоночник вылетел наружу через макушку. Он отключился на несколько минут, а придя в себя, обнаружил, что корабль лежит на относительно ровном участке скалистого плато, покрытого серым песком. Вездесущий ветер гнал клубы крупной пыли.

Элвер искренне удивился, когда понял, что не погиб. Приборы успокоились и смолкли. Красные тревожные огоньки сменились желтыми и зелеными. Датчики внешней среды говорили о сильном ветре и низкой температуре, но воздух снаружи был пригоден для дыхания.