Нервный смех, который вызвала шутка, быстро стих. В тишине только семейство пассажиров продолжало вполголоса перебрасываться короткими, напряженными фразами.
— Нет-нет, Гюро прав. Это на самом деле продукт генных технологий, — сказал Овертон.
Элвер снова протиснулся вперед, чтобы получше рассмотреть находку, и заглянул в распахнутые глаза узника. Черные как ночь зрачок и радужка сливались в сплошной круг. Лицо существа исказила презрительная гримаса, будто он застыл, изрыгая проклятия. Пряди волос, испачканные в чем-то, похожем на запекшуюся кровь, слиплись.
И все же он был прекрасен.
Мир вокруг Элвера перевернулся. Подмастерье подумал, что вот-вот потеряет сознание. Голова стала необычно легкой, уши заложило так, что единственным звуком в мире стала пульсация крови, текущей по жилам. Он знал, на кого смотрит. Просто знал.
— Это примарх, — прошептал Элвер.
— Чего? — Едва слышный голос с трудом пробился сквозь шум.
Подмастерье отшатнулся, едва не упав на товарищей по команде. Те громко возмутились, обругали его за неуклюжесть и несколько раз толкнули. Но Элверу было все равно — он с трудом стоял на ногах, тщетно пытаясь избавиться от темных клубков, поселившихся на периферии зрения.
— Он сказал, что это примарх, — произнес четвертый пассажир, выступая вперед.
— А ты кто такой, чтобы мы тебя слушали? — оскалился Тич.
— Это примарх… — мягко протянул пассажир и развернулся к Элверу. — Ты ведь так сказал?
Он излучал ауру скрытой силы, и члены команды «Шелдруна» бессознательно отступили на шаг.
Элвер кивнул. Он не решался говорить, все еще боясь отключиться.
— Ну вот. — Четвертый пассажир перевел взгляд на Овертона, безуспешно пытаясь завладеть его вниманием. — Примарх на борту.
— Бред! — крикнул Тич. — Это же сказки! Все они мертвы или прячутся по нехорошим местам.
— Ничего они не мертвы, — ответили ему из толпы. — Жиллиман, Дорн и кто-то еще на Терре, верно? — Голос звучал не очень уверенно.
— Что вообще примарху здесь делать? — спросил Манкор.
— Невозможно!
— Нет, возможно, — снова заговорил четвертый пассажир, на сей раз с ученым видом. Команда жадно слушала его, хотя в другой ситуации такого типчика наверняка попытались бы подстеречь и ограбить. — Местонахождение некоторых из них неизвестно. Но все из этого числа считаются трайторис экстремис.
— О-о-о… — протянул Кинер. — Ну ты даешь! Умора! Че, на высоком готике шпаришь?
Атмосфера в отсеке резко накалилась. Матросы не любили, когда кто-либо демонстрировал власть или знания, будто желая выставить их дураками или намекая, что они в опасности.
Пассажир проигнорировал всех и обратился напрямую к Овертону:
— Капитан, я бы посоветовал выбросить этот предмет обратно в космос и забыть о случившемся. В противном случае и вас, и остальную команду ждут серьезные последствия.
Овертон наконец соизволил обратить на пассажира внимание и изогнул губы в злобной усмешке:
— Чтобы ты потом мог продать координаты и заполучить находку? Нет, вряд ли мы тебя послушаемся. — Он поднял руки и закричал, обращаясь ко всем присутствующим: — Парни, сдается, мы и правда разбогатеем!
Радостные крики быстро сменились возмущенным ворчанием: Элвер рухнул на колени, стянул с лица респиратор и залил рвотой решетчатый настил палубы.
Керз продолжил рассказ:
— Я видел все, пока спал. Чувствовал мысли этого Элвера. Он, как и мы с тобой, был псайкером, пусть и не очень сильным. Однако это не объясняет, почему я понимал, что происходит вокруг. Ничто не может пробиться сквозь барьер стазис-поля. Правда ведь, отец?
Там, внутри, время замирает. Движение атомов останавливается. Я не должен был ничего чувствовать. Но чувствовал. Мой разум едва двигался, но мысли возникали, несмотря на то что Вселенная для меня должна была остановиться. И сейчас я иногда задумываюсь, как же такое могло произойти? — Керз постучал грязным ногтем по губам, изображая задумчивость. — Может, мой дорогой отец, ты сотворил своих сынов не только с помощью генной науки?
Он поднял руки над головой и развел их в стороны, расправляя плащ из перьев и распространяя затхлый смрад по всему залу.
— Братья всегда считали меня чудовищем, но на самом-то деле мы все — монстры. Тайные учения, которые ты использовал для нашего создания, были далеко не такими чистыми, какими ты пытался их представить. Что ты предложил в обмен на успех? — Не дождавшись ответа, примарх с досадой покачал головой: — Каков отец, таков и сын. Не только Хорус продал душу ложному пантеону.
Керз резко опустил руки и подался вперед.
— Верно ведь? Отвечай! — Он злобно оскалился и сплюнул сквозь сжатые зубы. — Ты все это время был их рабом?!
Разумеется, фигура на троне не ответила. В ней не было жизни, способной привести язык в движение. Да и самого языка тоже не было.
Примарх нахмурился, уверенный, что его аргументы должны побудить скульптуру из плоти заговорить. Ведь раньше она говорила. Говорила ведь? Говорила!
Или нет? Точно, говорила. Он не сомневался.
Керз подождал еще немного, надеясь, что отец ответит, но его ждало глубокое разочарование.
3. ПРИНЯТЬ МОНСТРА
Несмотря на леденящий холод, в покоях Керза стояла нестерпимая вонь от выпущенных внутренностей. Она просто отказывалась исчезать. Примарха это нисколько не беспокоило. Он не испытывал отвращения к запахам смерти.
— Мне не нравилось сидеть в гробу, — продолжил Керз. — Сангвиний засунул меня туда и выбросил из шлюза после нашей милой прогулки по Давину. Какая неблагодарность! Без моей помощи они со Львом и Жиллиманом ни за что не остановили бы Гибельный шторм и не добрались бы до Терры. Можно сказать, что Хорус погиб из-за меня! — Он выкрикивал слова в приступе внезапной злобы, а потом затих и зашипел сквозь стиснутые зубы: — Но что я получил взамен? Ни один из них никогда не сказал обо мне ни единого доброго слова.
Примарх яростно замотал головой.
— Даже во времена твоего тщеславного Крестового похода они не соглашались с моими методами, хотя мне часто удавалось добиться победы куда быстрее и с меньшими жертвами, чем им с их так горячо любимой войной. Они убивали миллионы своими цивилизованными бомбардировками и массовыми вторжениями, но с презрением смотрели на смерть пары тысяч человек под ножом пыточных дел мастера. И никто не обращал внимания на то, что страдания нескольких сохраняли жизни столь многим! Они обвиняли меня, били и жаждали притащить в цепях к твоему трону. — Керз вскочил на ноги и несколько раз ткнул пальцем в сторону жуткой скульптуры. — И ты ничем не лучше их. Не сказал ничего в мою защиту. Но ведь ты сам сотворил меня таким. Ты создал меня воплощением страха во тьме. Ты хотел, чтобы я вселял ужас в людские сердца. Ты задумал меня как инструмент контроля, способный заставить противника капитулировать. Ты считал себя таким умным, да, отец? Но почему не объяснил им, что я делал то, что должен? Почему промолчал о том, что я делал все с твоего одобрения?!
Ответа не последовало. Он начал мерить шагами комнату.
— Однако не так уж ты был умен. Посмотри, что с нами стало! Ты умер, а я, нелюбимый, мерзкий и злобный Конрад Керз, — жив! Но и я умру этой ночью, ибо так предначертано. Ты ведь знал? Ты видел грядущее так же четко, как и я, или до конца цеплялся за веру в свободу воли и позволил Хорусу себя выпотрошить? — Примарх рассмеялся. — Предвидел ли ты это, о великий и грозный Император?
Его радость исчезла так же быстро, как кровь впитывается в песок.
— Мне правда интересно, знал ли ты об этом. Видел ли конец пути всех моих братьев так же, как я? Ты видел, как Дорна рвут на куски? Как убивают Сангвиния? Как Горгону отрубает голову его самый любимый брат? Если да, то ты куда большее чудовище, чем я.
Керз склонил голову. Не услышав ответа, он в очередной раз нахмурился:
— Ты создал меня таким, Повелитель Человечества. Глупая затея! Можно было сделать меня безжалостным, но ты сотворил меня злонравным. Какой грандиозный план! Ты не разменивался по мелочам.